Страшно жить и больно умиратьСистема страха, созданная в России, обрекает больных на невыносимые страдания
Меня ужаснуло самоубийство контр-адмирала Вячеслава Апанасенко из-за отсутствия обезболивающего лекарства. Возмущают суды над врачами, которые осмелились ослушаться запрета и постарались облегчить физические муки тяжелобольных людей. Какие меры принимает власть для предотвращения подобных случаев?
Алексей МИХАЙЛОВ, г. Сыктывкар.
Предсмертная записка
«Прошу никого не винить, кроме Минздрава и правительства. Сам готов мучиться, но видеть страдания своих родных и близких непереносимо» — такую записку оставил 67-летний контр-адмирал Вячеслав Апанасенко 7 февраля с.г. перед тем, как выстрелил себе в голову из пистолета.
Накануне жена адмирала обратилась в поликлинику за рецептом на получение морфина для мужа. Однако на месте не оказалось врача, у которого была специальная печать. Это, видимо, и стало последней каплей, подтолкнувшей адмирала к самоубийству.
Трагедия вызвала широкий резонанс и вновь подняла «проблему страха». В российском полицейско-бюрократическом государстве сегодня боятся все. Врачи — уголовной ответственности за «незаконный оборот наркотиков». Владельцы частных аптек — бесконечных проверок. Чиновники Минздрава — любой ответственности.
«Перестраховки» сделали процедуру получения медицинских наркотиков (доля которых в незаконном обороте ничтожно мала) крайне сложной. И это обрекает на страдания сотни тысяч онкобольных и их родственников.
Почему не выполняют приказ?
Несуразность ситуации с обезболивающими средствами все-таки «дошла» наконец до нашей власти. Оказывается, еще в июле 2013 года (то есть за несколько месяцев до гибели адмирала) Минздрав РФ издал приказ № 1175-н, который смягчил условия выписки врачами наркотических средств. Однако даже в Москве этот приказ фактически не выполнялся. Что уж тогда говорить о провинции?
В большинстве регионов до сих пор действуют старые бюрократические приказы и инструкции, которыми руководствуются чиновники здравоохранения и наркоконтроля, прокуроры и судьи. В результате врачи, осмелившиеся нарушить бюрократические инструкции, чтобы помочь тяжелым больным, рискуют оказаться за решеткой.
В чем выражаются послабления в медицинском применении обезболивающих средств? Теперь, например, больничный врач, выписывая пациента домой, может либо выдать ему 5-дневный запас лекарства, либо рецепт на его получение в аптеке. В случае амбулаторного лечения предельно упрощен порядок назначения лекарства. Это вправе сделать не только онколог, но и участковый терапевт, любой другой специалист по профилю заболевания. То есть врач, который наблюдает больного, сам определяет потребность в обезболивании, сам выбирает нужный препарат и дозировку. Разные согласования, комиссии и консилиумы в таких случаях теперь не нужны.
Как должен выполняться приказ Минздрава РФ в конкретной поликлинике и что нужно знать самому больному? Из разъяснения министерства в «Российской газете»:
«Главный врач знает, что на таком-то участке есть тяжелобольной, что он наблюдается у такого-то врача. Он должен издать приказ по лечебному учреждению о том, что этому врачу разрешено выписывать препараты с наркокомпонентами. Срок действия такого рецепта — пять дней, достаточно, чтобы доехать до аптеки и получить препарат. Нужно поменять лекарство, увеличить дозировку — состояние больного меняется — опять-таки лечащий врач может сделать это самостоятельно, без согласований. К сожалению, далеко не везде врачи знают о новом порядке, хотя приказ официально публиковался, есть он и на сайте Минздрава».
Если врач откажет больному в назначении соответствующего лекарства, надо обратиться к заместителю главного врача по лечебной части поликлиники. Дефицита наркопрепаратов в стране нет, утверждает российский Минздрав. Если лекарство трудно получить — это признак плохой организации работы.
Без комиссий
А какова ситуация с обеспечением онкобольных морфином и другими обезболивающими у нас в Коми и, в частности, в Сыктывкаре?
По словам заместителя главврача Центральной поликлиники Надежды Олейник, порядок назначения обезболивающих каким был, таким и остался, поменялись только рецептурные бланки. Если пациент нуждается в получении такого лекарства, он его получает, часто даже — день в день.
А вот что рассказала «Трибуне» зам. главного врача Сыктывкарской поликлиники №3 Надежда Безносикова:
— Если есть соответствующее назначение лекарства, терапевт идет к заведующей своего отделения, потом — ко мне, и я утверждаю назначение — без всяких комиссий и консилиумов, после чего родственник или сам больной получает нужный ему препарат. К нашей поликлинике относятся четверо таких пациентов.
Побеседовал я и с главным врачом столичной «Скорой помощи» Владимиром Цымбалом.
— Существуют три вида обезболивающих. В начальной стадии заболевания используются простые препараты, например, кетонал. Если боли усиливаются, в ход идут препараты, близкие по действию к наркотикам — промедол, морфий и другие. В самых тяжелых случаях применяются уже наркотические средства. Все эти препараты есть и у нас — мы сами закупаем их на аукционах. Для оказания экстренной помощи этих средств достаточно, — отметил В. Цымбал.
За рамками медицины
Итак, столичные медики в один голос утверждают, будто обезболивающих для онкобольных хватает и получить их по рецепту — не проблема. Хотя, возможно, картина не столь оптимистична, как ее рисуют сыктывкарские врачи.
Но совсем иначе обстоят дела в сельской глубинке, где до райцентровских больниц и аптек — десятки километров по бездорожью. Во многих населенных пунктах Коми сегодня нет ни карет «скорой помощи», ни врачей, ни даже фельдшеров. Не говоря уж о квалифицированных специалистах-онкологах, способных распознать страшную болезнь на ранней стадии. И никакие приказы Минздрава, увы, не способны изменить ситуацию. Ибо это – проблема социальная, выходящая за медицинские рамки.
Алексей АРДЫШЕВ. /14.03.2014/
http://www.tribuna.nad.ru/modules/news/ ... ryid=11253