Рецензия на фильм «Антихрист»
автор Анатолий Ющенко | 05.07.2009
Сюжет: Главные герои — пара, переживающая смерть ребенка. В поисках успокоения они переезжают в дом, стоящий в лесной глуши. С этого момента в их жизни начинают происходить кошмарные, пугающие события.
«Мне не больно»
В одном из недавних интервью героической каннской лауреатке Шарлотте Гейнсбург довелось ответить на следующий вопрос: «Действительно ли у Ларса фон Триера нелады с душевным здоровьем?» Недолго думая над журналистским пассажем, актриса преспокойно произнесла: «Ну да. Он не делал из этого никакого секрета». А ведь действительно не делал: два года назад режиссер публично объявил о своей затяжной депрессии, после чего на какое-то время отъехал в специализированное медицинское учреждение. Уже сейчас, наверное, поздно рассуждать по поводу того, долечили его или все-таки нет. Да и незачем, когда есть такое кино как «Антихрист» — произведение уставшего гения, которое каждым кадром, каждым словом пытается донести до зрителя лишь одну-единственную мысль: «Никакие врачи уже не помогут».
Рассерженное экуменическое жюри каннского кинофестиваля восприняло этот своеобразный клик о помощи как личное оскорбление. Кто-то заподозрил датчанина в оскорбительной провокации, кто-то принялся за тщетные поиски сакральных смыслов, отсутствие которых героиня Гейнсбург невольно помянет к финалу картины. Оттого особенно интересно, как воспримет фильм рядовой зритель. Разумеется, специально побуждать к просмотру этого весьма спорного кино будет совсем неправильно. Впрочем, если вы любите Триера, непременно ознакомьтесь с «Антихристом». Это артхаус в чистейшем виде: претенциозный, многозначительный, с традиционным садомазохистским инструментарием. Если вы не любите Триера, тем более посмотрите «Антихриста». Вы невзлюбите его еще больше.
А зачиналось все прекрасно. Школьная доска, детские закорючки, пролог начерченный мелом. Под торжественную арию из оперы Генделя мужчина и женщина красиво занимаются подробно-наглядным сексом. Их сын, завороженный визионерской действительностью, делает первый шаг и медленно-медленно летит в неизвестность из открытого настежь окна. Мать в этот момент томно закатывает глазки, испытывая оргазм. Ненароком вспоминаются французы, называющие степень наивысшего сексуального удовольствия не иначе как le petit mort, что означает «маленькая смерть». Триер намеренно размывает границы дозволенного: смерть смешивается с вожделением, трагедия с удовольствием, искусный метафорический фильм ужасов с откровенной порнографией.
В те минуты, когда наблюдаешь за работой мастера, который веки вечные затачивал себя в концептуальные ограничительные рамки, испытываешь примерно то же самое, что и персонаж Шарлотты Гейнсбург. Удовольствие от дьявольской красоты формы. И неподдельный ужас, исходящий от незримой смерти, которая пронизывает и подкрадывается в рапиде не только к главным героям, но и непосредственно к зрителю. Очень жаль, что режиссер подкупает мощной заявкой, но полностью разочаровывает в дальнейшем. Уже в следующей главе символизм становится четче, событийность — концентрированнее, структура обретает жанровую стройность, но богатый ассортимент всех этих метафизических субстанций предсказуемо сводится к единому знаменателю — страху. Нового ничего не скажут, но как-то уж совсем бессмысленно помучают: долгим утомительным психоанализом, гадким окунанием в кровь, разбавленную семенной жидкостью, комической расчлененкой, обязательными цитатами из Тарковского и неоригинальным откровением про то, как «хаос управляет всем».
При этом отлично понимаешь, почему Ларс фон Триер считает эту неудачную ленту венцом своей кинематографической карьеры. Человек, разум которого помутнен маниакальной депрессией, всегда думает только о себе. «Антихрист» — это пирамида собственных режиссерских страхов, терапевтическая помощь себе, если угодно. Фильм максимально честен, но от этого он и уязвим. Здесь нет никакой игры или пространства для манипуляций: несмотря на мифический Эдем, громкое название и двух разнополых особей человеческого рода, Триер не пытается бороться либо заигрывать с Богом. По-своему, это постепенный приход режиссера к атеизму: его люди — дети природы. А природа — место обитания зловредных организмов, борющихся за выживание. Единственный членораздельный конфликт фильма сводится к столкновению разума (Он) и безумия (Она), но следить за этим не особо интересно. Что бы там ни отрезали себе герои ржавыми садовыми ножницами, ни им, ни зрителю не должно быть больно. Человеческие персонажи в фильме отвергнуты, они — всего лишь схемы первородных инстинктов.
Аналогично Триер отверг и зрителя, к которому еще недавно относился как талантливый кукловод, играющий с любимыми марионетками. Дергать некого, он занят собой. Как результат, датский провокатор в этот раз особенно похож на художника, разбившего голову об унитаз. Многие будут спорить, что получившиеся пятна крови на стульчаке в культурном смысле ничем не уступают тому же Босху. Однако подобное — лишь попытки оправдать творение мастера, наступившего на грабли. Все-таки «Антихрист» — душераздирающий плач неполноценного ребенка, патологии которого — конкретная вина родителя. Над таким кино даже грех смеяться. Оно призвано для того, чтобы его жалели, а создателю — сочувствовали. Что ж, сочувствуем. А также даем относительно добрый совет: перейти с отупляющих и, наверняка, прописанных врачами барбитуратов на тяжелые наркотики. Депрессия, конечно, останется, но произведения будут чуточку выразительнее. Впрочем, ну кто мы здесь такие, чтобы давать советы человеку, который достиг той степени значимости, когда уже можно снимать кино без всякой оглядки на кого-либо.
Роман Волобуев
Все должны быть довольны. Кто считал, что четырежды каннскому лауреату место в дурке, получили его полнометражную явку с просьбой о госпитализации (причем повторной: как известно, на съемочную площадку наш герой прибыл, едва выписавшись из клиники неврозов). Кому фильмы Триера казались постмодернистским фиглярством, садистской интеллектуальной игрой на чужих нервах без всякого риска для себя любимого, те могут сменить пластинку — «Антихрист» написан собственной кровью и снят на последнем издыхании. Если раньше за кулисами триеровского театра жестокости то и дело мерещился хихикающий в кулачок автор, теперь традиционный, освященный веками расклад восстановлен — автор, как положено, корчится на экране, в зале хихикают.
Света Писцова
Гендель, шум ветра, воронье карканье, стук по крыше, детский плач и хриплые крики Шарлотты Гинзбург – звуковой ряд безупречен, и можно запросто получить свою порцию круга, даже не глядя на экран. У закрытых глаз больше возможностей, они могут нарисовать картины по-настоящемуужасающие, тем действеннее, что каждому будет видеться то, чего именно он боится больше всего. Но вряд ли они, эти картины, будут настолько неприятны. «Антихрист» с открытыми глазами – совершенно прекрасен и охотно рекомендуется всем, кто ждет от просмотра кино ощущений вроде железного крюка, поворачивающегося где-то в желудке, и тугой петли на шее, одновременно.
Станислав Никулин
"Антихрист" - идеальный кинематографический симулякр, имитирующий не только жанр (формально - мистический хоррор) и неуёмную страсть к символизму (фильм посвящен памяти Андрея Тарковского), но и ассоциативный метод, поклонником которого Триер никогда не был. На самом деле базис и надстройка картины высчитаны до последнего микрона и милиграмма. В сущности, перед нами визуализированная история болезни, снятая человеком, знающим предмет изнутри. Но, благодаря неординарному таланту и напору Триера, личная борьба с внутренними демонами трансформируется в глубокие размышления об Эросе и Танатосе, Мужчине и Женщине, библейской истории об Эдемском саде. В тяжелой битве с душевными расстройствами Триер одержал уверенную победу не только в жизни, но и на экране, подарив всем нам киноисторию, которую трудно смотреть, но невозможно забыть.
Дарья Горячева
Если «Антихрист» и не лучший фильм Триера, то «самый» в другом – самый неоднозначный, самый неожиданный, самый личный. Фильм-загадка: мы вряд ли достоверно узнаем, что это – жанровый эксперимент, очередная пощечина зрителю или выплеснутый на пленку сокровенный психоанализ. С уверенностью тут можно сказать лишь одно: если «Антихрист» и психоанализ, то сеанс получился коллективным - зрительская реакция в данном случае способна стать предметом не менее любопытного исследования, чем сам фильм.
Василий Корецкий
Вопрос трактовки снятого Триером безобразия стоит довольно остро — все как бы намекает нам на то, что кино это — не драма и не хоррор, а философская притча. «Хаос правит миром!» — лает лиса. «Природа — храм Сатаны», — ноет Гейнсбур. Над дубравой разносится плач великого бога Пана. Как после такого не удариться в метафизику и не порассуждать о том, как страшно жить, об извечной войне полов или, например, о Рае и Аде? Но не будем уподобляться чокнутой героине «Антихриста». «Ты столкнулась с непонятным, попыталась его рационализировать, и получился бред», — справедливо замечает Дефо. Так давайте оставим судорожные попытки рационализировать норную ворону и косулю с лисичкой, шум ветра, стук падающих желудей и комаров с пиявками. Давайте просто примем их такими, какие они есть, и не будем писать бред.
Ирина Голосова
За чрезмерную жестокость фильм получил «Антиприз» на Каннском фестивале от экуменического жюри и порицание кинокритиков всех стран. Правда, тут мнения разделились: половина считает, что все показанное - страшное, вторая половина уверена, что смешное. С одной стороны – смерть ребенка и страдания матери, а с другой – говорящая лиса, косуля, несколько суток бегающая с мертвым детенышем, и к тому же безграничная нимфомания вроде бы взрослой тетки Гейнсбур. О сексе Триер опять же «говорит и показывает» много и без стеснений, а вот религия, за исключением названия, тут совершенно не при чем.
Кирилл Андреев
То, что "Антихрист" — это вам не "Смешарики" было понятно сразу, по жалобным крикам каннской общественности, которую Триер обидел своим фильмом до пунцовых щек. К счастью, все оказалось гораздо более жутко, чем можно было ждать по вскрикам нервной фестивальной публики. Если тут и есть Антихрист, то это зал, с одинаковым сатанинским любопытством взирающий на все, что может предложить экран: кровь, мультфильмы или самораспявшегося от отчаяния шута горохового Ларса фон Триера. Впрочем, будучи гуманистом, он оставляет выход себе и другим. Спасение — по краям кадра, на периферии зрения, там, где кончаются слова и вещи, и есть только бьющиеся под порывами ветра кусты, ощущение тайны, застывший взгляд Уиллема Дефо, получившего в конце фильма бесценный дар — возможность, наконец, заткнуться и просто смотреть на мир.
Vlad Dracula
Ларс фон Триер, великий провокатор и священный бык гипнотизируемой им Европы, решил сказать очередное новое слово в кино. Жанр этого нового слова тоже не вполне обычен: глядя на «Антихриста», каннская публика на собственной шкуре познала, что такое фильм-пытка и чем вышеозначенный жанр отличается от всяких там road movies и love stories. Однако главная новация фон Триера состояла, безусловно, в другом: тщательно проштудировав «Молот ведьм», он собрался продемонстрировать, какова в действительности женская природа и почему женщина, говоря словами Тертуллиана, «врата ада».
Евгений Нефёдов
Не стану спорить с тем, что замысел в целом любопытен, особенно если сопоставить «Антихриста» с рядом предшествующих творений мэтра, стремившегося вернуть исконное, живое (и в известном смысле – животворящее) звучание истории Иисуса, чей образ, к тому же, ранее воплощал на экране именно Уиллем Дефо. Упоминание героиней, олицетворяющей Женщину – орудие того Хаоса, что «правит всем», противостоя упорядочивающему и рационализирующему уму Мужчины, о царстве сатаны, распространившемся на живую и неживую природу, не исключая и природу человеческую, в данном случае является достаточным. Вот только авторская концепция, на мой взгляд, шита белыми нитками, и даже эпилог с высвобождением тысяч загубленных и полонённых душ под восхитительную, светлую, непередаваемо радостную арию из оперы Генделя «Ринальдо» отдаёт фальшью.
Иван Данилов
Ларс фон Триер объявил прессе, когда приступал к работе над фильмом, что у него депрессия, и, судя по картине, не обманул. Фильм получился настолько страшным, мрачным и отталкивающим, насколько таким может получиться фильм в принципе. То, как Триер показал властвование бесами над человеческой душой, очень тяжело воспринимать с большого экрана, да и с какого-то ни было другого экрана, впрочем, тоже. Такое ощущение, что у Триера была задача снять самое невыносимое кино на свете. Что ж, ему это вполне удалось. Поскольку у фильма очень скандальный шлейф, посмотреть его захотят многие, но лучше не идти на поводу этой шумихи и оградить себя от этого более чем сомнительного удовольствия.
более полные версии рецензий кино-критиков http://www.megacritic.ru/film/871.html